ВОЙНА БУДУЩЕГО
Совсем немного одухотворяющего #Ронина (ибо кто, если не он) — и стоим дальше.
Кирилл Данильченко ака Ронин
Часть первая
За последние 20 лет военное дело изменилось со скоростью лавины. Со времён «Бури в пустыне», вторжения в Ирак, вялотекущей операции Турции в Курдистане, начала бойни в Сирии и появления «Исламского государства» резко возросла роль лёгкой пехоты; на практике выяснилось, что глубокая воздушная операция, техническое превосходство ВТО и танковые части могут помочь оккупировать территории размером с Германию, но удержать их не в состоянии; впервые в Ираке 40-миллиметровых гранат было выпущено больше, чем боеприпасов к стрелковому оружию; стало понятно, что даже США со своими сверхресурсами могут испытывать дефицит высокоточных боеприпасов и людей.
И практически нигде регулярная армия полностью не справилась с задачами войны нового типа: ни в Пальмире или близ Эль-Баба, ни в горах Курдистана, ни в Мосуле, ни в агломерациях Донбасса, ни на Синайском полуострове, ни в Кабуле. В Ираке десятый год сносят города и конца края процессу не видно; в Сирии партизанская герилья сменяется общевойсковыми операциями, а ни Турция, ни Россия так и не закрыли свои вопросы; афганцы в тапках отправили домой армию СССР и отчекрыжили у коалиции Кундуз; на востоке Украины — пат. Конфликты не затихают годами, в них размыты понятия комбатанта и мирного населения, стоят ассиметричные задачи по смене власти и созданию «серых зон» на огромной территории.
О делах наших скорбных
Возьмём Украину. Это только пропагандисты, которым за это платят, могут говорить, что был бы приказ — и войска решили бы вопрос за три недели. В реальности «решение вопроса» закончилось на этапе убивания колонн об «Катер», обороны ключевых участков и высот сводной ротой, постановкой в цепи на передке поваров, связистов и водителей под Дебальцево, гибелью танковых рот без поддержки пехоты и осознанием того, что среди 143 миллионов россиян есть только 20–30 тысяч желающих, послушав сказки по телевизору, посидеть в вонючем блиндаже пару лет. Остальные ограничиваются угрозами на форумах и в социальных сетях, рассказами про Иловайск и обещаниями, что, когда призовут, они точно покажут «хохлам» кузькину мать.
Вот это и есть пример войны нового типа — когда на линии боевого соприкосновения, где ещё совсем недавно на двух украинских фронтах воевало 1,5 миллиона человек, сидят на опорных пунктах 50 тысяч бойцов, а ещё 100 тысяч людей в центрах психологических операций, в Ольгино и на кухне возле ноутбука пишут про «котлы», разгромы, выходы к Днепру и «Боярышник»; когда на оперативно-тактический уровень войны влияют волонтёры, диаспора, помогая с автомобилями, частники с БПЛА или крупнокалиберными винтовками. В ближайшее время подобные тенденции будет только усиливаться — войны будущего в наших краях явно обойдутся без орбитальных лазеров и роботов на биомассе, но общие мотивы нас обязательно коснутся.
Демография
Даже мусульманские Турция и Иран находятся у порога воспроизведения — меньше 2 детей на женщину. Что уже говорить о Восточной Европе? Хотя демографический переход не связан с обычаями, религией или этническими группами, а исключительно с урбанизацией и индустриализацией. Когда семье уже не нужно 7 детей, чтобы пасти гусей и поливать помидорчики, а достойное образование, чтобы не отбросить их на обочину жизни, будет обходиться домохозяйству, как хорошая квартира. И лавочка сразу же закрывается — автоматически и надолго.
В Украине уровень смертности превышает уровень рождаемости на 20–25 %. Естественно, здесь играют роль не только фертильность, но и экология, здравоохранение, наплевательское отношение людей к своему здоровью (ака «давление спало, а перестану-ка я пить эти таблетки»). В среднем в год население Украины сокращается на 170–180 тысяч жителей. Если учесть ещё и эмиграцию с миллионом выданных виз только поляками, то картина маслом вырисовывается довольно чётко. Государство с 30-миллионным населением, из которого половина — старики, дети и иждивенцы, — это не страшилки, а вполне реальный облик многих стран Восточной и Центральной Европы.
Никогда не задумывались, почему в Польше не хватает медсёстер по уходу за престарелыми, а в Германии их отрывают с руками, оплачивая им аренду государственной квартиры и обеспечивая переквалификацию и бесплатное обучение языку? Или почему в Чехии закрывают глаза на мигрантов и нелегалов? Думаете, полиция не может провести массовую операцию и отправить домой сирийцев или украинцев без рабочих виз? Может. Только потом вы сами будете таскать ящики на складе, крутить гайки в грязи и варить металл на заводе.
Любая война в будущем в Восточной Европе — конфликт в условиях жёсткой нехватки человеческого ресурса, который будет только усугубляться. Не только боевых специальностей, но и технических, связистов, медиков. Годами некомплект в мирное время в армии мог достигать 20–30%, а бойцы в учебных центрах после выпуска по 2–3 недели спали по 3–4 часа в сутки, ожидая нового набора в нарядах. В перспективе Украине придётся отвечать на эти вызовы, привлекая энтузиастов и людей, которые занимаются самообороной или военным делом на добровольных началах, «фанатов» территориальной обороны, создавать ЧВК, пересматривать параметры годности по здоровью, работать с мотивацией и ужесточать наказания за уклонение.
Ну, допустим, даже мощно вложились в инфраструктуру сообщения с городами. А дороги по самим сёлам? А развлечения, кроме магазина, где наливают по 100 грамм? А образование? Отток населения продолжится — нужно быть реалистами. Возможно, он замедлится или будет компенсироваться охотой за головами специалистов в АПК с их переездом, но население городов продолжит расти, городские кварталы — расширяться. Простой пример — агломерация с двумя ядрами в Крыму или пространство между Днепром и Каменским (бывшим Днепродзержинском): десятки километров кварталов, крохотных посёлков, переходящих в индустриальные парки и промышленные зоны, перемежаемые высотками и «свечками» спальных районов. В перспективе до 5–7 крупных агломераций в Украине смогут противостоять миграционным процессам и демографическим вызовам, высасывая, как пылесос, сельское население и создавая сотни километров «городского ландшафта».
Основные бои в этом случае будут идти за плотную многоэтажную застройку и развязки дорог, обеспечивающие снабжение пригородов, с постоянной опасностью поражения с флангов, тыла, проходов через канализацию, технические тоннели, подвалы. Каждое высотное здание может стать крепостью — с запасами воды, пищи и боеприпасов. Почти в каждом строении могут располагаться корректировщики огня, снайперские группы и охотники за бронетехникой; в подвалах и бомбоубежищах заводов — крупные запасы МТО, сервера, штабы, генераторы.
Линии метро, ветки скоростных трамваев под эстакадами, технические тоннели станут ещё одним уровнем для укрытия личного состава либо центрами логистики, вплоть до кустарных цехов по сборке мин и боеприпасов. Окончательно размоются понятия комбатанта, волонтёра, некомбатанта и легитимной цели, как сейчас размываются они в Эль-Бабе, Алеппо или любом крупном городе, который находится под плотным огнём.
Мы должны быть готовы к изменению системы подготовки, созданию центров обучения городскому бою, перетасовке штатов, увеличению в них доли вооружения под боеприпас с мощным импульсом, способного пробивать кладку и доставать огневые точки в зданиях, созданию высокоточных противопехотных управляемых ракет, моторизации частей багги или квадроциклами.
В целом, любая часть будет учиться действовать в отрыве от соседей, часто без локтевой огневой связи и отвыкать от термина окружение — в нескольких конфликтах на БВ или в бывшей Югославии подразделения находились в изоляции неделями и месяцами, сохраняя управление и выполняя поставленные задачи.
Экономика
Веками армия предоставляла то, что не могла предоставить гражданская жизнь в прошлом — стабильность. Ты просыпался, получал бачок борща, кусок мяса, пылил 20 миль по пересечённой местности и зарабатывал своих 36 копеек в день, если доживал до вечера. Человек не думал об одежде и обуви, тогда как в семье моего деда в школу шли те, кто раньше встал, потому что сапог на всех просто не было. Последний раз голод со смертельными случаями был в 1946–1947 годах. Советский солдат срочной службы за 7 рублей и сухой паек оккупировал половину Европы и воевал в Анголе и Сирии, пока дома у него не было носков и майонеза без очереди.
Но мир меняется. Призывники перестают впервые кушать мясо и масло каждый день только после начала службы, голода раз в 5 лет не наблюдается, а, несмотря на то, что и в Украине, и в России, и в Сирии, и в Ираке, и на «серых» территориях в «Л/ДНР», в ИГИЛ люди зарабатывают в армии больше среднего по рынку, очередей из желающих отдать долги родине не наблюдается. Просто исчезли барьеры между странами — пособие по безработице и коробка с едой из гуманитарной помощи в первом мире скоро будет превышать вполне достойный доход в третьем мире.
Кроме того, развивается удалённая работа. Не выходя из поезда и живя в хостелах, можно переводить тексты, аннотации, администрировать магазины, писать коды или фотографировать, продавать или обучать. Что в итоге нужно защищать? Дом. Так мой дом сегодня в Праге, а завтра в Таиланде. Семью? Она в Польше, пока позволяет виза, а потом в Черногории — там виза не нужна. Снимаю квартиры по «Airbnb», арендую автомобили, учусь удалённо — мне нечего терять и не за что бороться.
Это раньше, чтобы выжить, нужно было всем идти в армию, потому что придёт враг, захватит землю и завод, с которого мы живём, убьёт близких и соседей. Соседи — на курортах, близкие — в Skype, доход — в планшете, а земля никуда не денется с того места, где стояла тысячи лет. Если человек видел Львов на картах австрийским, польским, российским, коммунистическим и украинским, то если он станет словацким — не факт, что на землю этого человека упадёт небо.
С этим тоже можно и нужно работать, но здесь не будет простых решений и рецептов. Теоретически у нас два моря, отличные люди и куча перспектив, а практически мы пятое поколение, пытающееся построить рай в вишнёвом саду, но обнаруживающее себя в Канаде или Аргентине. Люди сражаются за свой образ жизни, идею или банально за деньги — в этом направлении и нужно копать, а не удивляться 40 тысячам уклонистов, которые зарабатывают в Польше и ездят на машинах с временными номерами.
Технологии
Тут комплекс факторов, даже не касаясь лазеров на боевом дежурстве и орбитальных программ. Тяжёлые БПЛА, перевозящие до 400 килограммов груза, беспилотные автомобили, роботы для разминирования и подвижные огневые точки. «Стаи» крохотных дронов, сбрасываемых с самолётов — одни из них служат мозговыми центрами, другие дают картинку или наведение, третьи выполняют ударные функции. Беспилотные аппараты-камикадзе применяет уже Азербайджан, системы «выстрелил и забыл» — страны Балтии, США занимаются программой OICW, где все единые пулемёты и гранатомёты меняются на систему, поражающую противника 25-миллиметровыми гранатами с воздушным подрывом.
Всего на Земле сейчас более 8 миллиардов устройств, подключенных к интернету — это сотни миллионов камер, смартфонов с камерами, планшетов, датчиков, систем сигнализации, «умных домов». Никакие средства РЭБ не могут полностью изолировать регион — интернет раздаётся со спутников, кабелями под землёй, по радио, цепочкой устройств. Это означает конец эры скрытных действий и монополии государства на военную информацию — уже сегодня волонтёры создают организации по разведке в открытых источниках, координируют обмен данными по движению колонн в реальном времени, отмечают на картах позиции артиллерии и оборонительные работы. Ты не можешь спрятаться от смартфона с балкона или удалённого взлома камеры, от аппаратного поиска в социальных сетях и перехватов почты.
В 2017 году уже актуальны локальные сети для управления огнём артиллерии или действий подразделения — в обозримом будущем в распоряжении командиров будет интерактивное «поле боя», где в реальном времени дружественные волонтёры или высшие штабы тремя кликами укажут координаты вскрытых целей, а «гражданские» БПЛА в том районе проведут вылеты, выдавая картинку в реальном времени. «Кибернетические атаки» (вывод из строя серверов, перехват изображения камер, вбрасывание дезинформации) уже становятся таким же обязательным элементом войны, как РЭБ, а волонтёры, активисты, IT-специалисты и «белые каски» — актуальной целью для противника.
